Даавноо это было… В некотором Царстве, в нашем Государстве… а может и не в нашем… а может и недавно совсем, об ентом уж Вам судить, жил-поживал… Да, да, да, дорогия мои, на этот раз Ваня. И вот как-то одним плохим зимним днём отправился Иван к Ведунье…
Стоп, стоп, стоп! Скажут многие не особо терпеливые, как так то? А чево он к ней попёрся то? С какого, так сказать, перепугу? А вот и правильно скажут. А вот и правильно спросют. Потому как перепуг-то имел место присутствовать. А как тут не перепугаться-то, сами посудите: живёт себе человек, хорошо так живёт, никого не трогает, более того, даже многим помогает иногда, и тут вдруг хрясь! Ни с того ни с сего плохой вечер зимний со всеми сопутствующими ему событиями, хреновыми событиями скажу я Вам.
А вот теперь, значить, по порядку всё, чтобы самым что нинаесть торопыгам понятно всё было.
Итак, жил был Ваня, да и сейчас живёт, что ему сделается-то. Где он жил Вы уж сами пофантазируйте, может в стране далёкой, а может соседом Вашим является. И было у нашего Ванюши всё хорошо: девушка любимая, хата добрая, деятельность трудовая интересная. В общем, грех жаловаться. Да он и не жаловался. Чего жаловаться то?.. Воот.
Но, как говорится, всё течёт всё двигается. Вот и у Вани наступила полоса другого цвета. Об ентом ему рассказала его ненаглядная. В грубой такой и обидной весьма форме рассказала. Что было для нашего Ванечки весьма неожиданно, прямо скажем, сюрпризом чёрным вся эта ситуация для него оказалась… Во как.
Что меж ними там произошло нам не ведомо. Да и зачем лезть в разбирательства? Так ведь можно и в соседнюю историю угодить, а у нас с Вами повествование совсем о другом. Так вот. Всё бы ничего в полосе той Ивановой плохого оттенка, на то они и полосы, чтобы рано или поздно заканчиваться, да только девица Иванова сгоряча иль намеренно (кто их поймёт дур этих) наговорила Ване гадостей всяких, да словами проклятия всё енто закрепила. Понятно что глупая, но, как говорится, поздно концы в воду толкать когда дело сделано.
Прошло время какое то, недельки две так, отошёл Иван, так сказать очухался, в себя стал приходить. А голове его буйной мысль одна покоя не даёт, будоражит понимаешь, и сну крепкому препятствует. А мысль такая: чёж с проклятием то делать то теперь? Вы, конечно, сказать можете: мол, плюнуть да забыть. Что ж, большинство так и делает, и Иван пробовал, да только не получается, покуда Ваня, в отличие от большинства народу, знал о силе слов, так как книжки умные читать сподабливался и с Людьми мудрыми и опытными счастье имел беседу держать. Так то. Вот и решил наш герой к таким вот Людям умудрённым за Советом обратиться. Ну и пошёл к знающему Человеку — ведуну местному.
И опять некоторые воскликнут: подожди, подожди! Ваня ведь к Ведьме направлялся!
И тут мне крыть нечем, наблюдательные Вы мои. И правда, собирался Ванюша с Колдуньей совет держать, и даже пришёл к ней… но видать не судьба. У Колдуньи занято было, у неё Ганс чай тогда пил. Во как. А Вы думали к людям волшебственным когда хош тогда и пойти можно? Вот тут Вы ошибаетесь. Вот тут у Вас нестыковочка в размышлениях умозрительных присутствует. Не всяк раз Совет получить можно. Таких как Ваня и прочие Гансы множество привеликое, а Людей совет дать могущих мало совсем.
Но и тут не угомонятся многие, опять спрашивать начнут: мол, что Ваня сразу к Ведуну не пошёл, почему сначала к Ведьме направился? Что, к Ведуну доверия меньше было, али как?
А я отвечу: никак не меньше. Даже больше. Ведуны, они рангом то повыше будут, постарше, да и опытом побогаче. Вот только добраться до них потяжелее, я бы даже сказал, не всяк добраться до них могёт, так как и живут они всегда долёко и труднодоступно. Так то.
Ну вот, значит, ответы на вопросы возможные розданы, можно и далее повествовать. Двигается, значит, наш Ванюша к цели…
Но вот только не надо снова этих вопросов: а откуда он узнал где Ведун живёт, да и вообще-е-е всё прочее?..
Были, говорю Вам компетентно, связи у Ивана, не от сохи чай мальчёнка, может даже больше книжек умных прочёл чем… чем Ганс! Вот!
Короче, знал куда идти, и всё тут! И не отвлекайте меня по пустякам более, сказку сказывать надоть!
Так вот. Двигается наш Ванюша к цели, где пешим порядком, а где на дилижансах, ну то есть автостопом по-современному. Так потихоньку и добрался до места. А кому по-подробнее про странствие сие прознать захочется, так я ему отдельно пропишу… в личку. Всех остальных же утомлять казусами симя не буду, чай не Клуб путешественников здесь, и это Вам не отчёт Географического обчества.
Ну так вот. Добраться то добрался, а дальше то что? В адресе, что у Вани на бумажечке прописан, только дом указан. А как в доме том человека найти, если дом многоэтажный, многоквартирный и многоподьездный, а?! Стоит Ваня, смотрит на высотку, и легонько голову почёсывает рукой — мыслительную деятельность стимулирует типа. И за энтим увлекательным занятием и не заметил, что рядом с ним человек стоит, и тоже смотрит на дом, и тоже голову почёсывает. Иван аж айкнул от неожиданности и немножко в сторону отпрыгнул. Но, так как воспитан хорошо был и вежливостям всяким обучен, то сразу взял себя в руки, откашлялся в кулачок, и извинился за действия свои неудобственные.
— Да что уж, я б на Вашем месте тоже испугался… наверное, — проговорил человек улыбаясь, — Стоите тут, архитектуру разглядываете, а к Вам подкрадываются всякие. Не мудрено, понимаете ли, испугаться в неожиданности такой. Кстати, разрешите представиться, меня зовут Семион Семионыч. А Вы, молодой человек, я так понимаю, Иван?
— Ааа.. А откуда Вы знаете, — оторопел Ваня, и тут же добавил, — Простите великодушно, очень приятно знакомству… А откуда Вы знаете моё имя?
— Так профессия обязывает, — пояснил человек.
Ваня по подробнее разглядел своего собеседника. Возрасту непонятного, толи сорок, толи семьдесят. Лицо светлое: толи дядьки былого, толи старика древнего, не понять. Росту среднего, тела крепкого. Одет был в керзовые сапоги (начищенные), штаны чёрной шерсти (справные), потёртое, но доброй кройки, пальто (а дело было осенью), на голове чутка потрёпанная сибирская охотничья шапка… Так ничего и не поняв, Иван спросил:
— А кто Вы по-профессии?
— Дворник, — ответил дядька и вынул из-за спины, будто из воздуха, метлу с кривым и потёртым древком.
— Ух ты! — воскликнул Ваня, и отошёл от мужичка ещё на пол шага.
А что тут такого, кто угодно растерянность покажет в таких ситуациях, когда предметы крупные из воздуха тягают.
Дядька же тем временем продолжил:
— Мету двор здешний давно, всех жильцов знаю. А ты не местный, сразу в глаза бросаешься.
— Ни на кого я не бросаюсь… и имени моего на лбу моём не написано, — возразил парень.
— Твоя правда, не написано, зато в пачпорте твоём написано, что в нагрудном кармане рубахи лежит, — усмехаясь ответил дворник.
— … Так… это… как так то?.. — в конец оторопел Иван.
— Вот так. Ладно, пойдём помогу тебе в поисках твоих.
— … Так Вы знаете, где человек мной искомый проживает, — спросил Ваня, всё ещё не отшедший от фокусов энтих.
— Знаю, знаю, Ваня. Пойдём, — проговорил дворник и поманил рукой парнишку.
И направились они прямиком к одному из подьездов того самого дома, на который Ваня глазел какое то время назад. Но зайдя в подьезд, направились не вверх к квартирам, а вниз по лестнице, в подвальные залы значить.
Иван сробел немного, но вида не подавал, мужичёк всем видом своим так и внушал доверие и на безобразников подземельных никак не походил… Шли они не долго совсем. Пару пролётов вниз всего… или больше… но не долго, это точно. И вот, отперев одну из дверей этажей подповерхностных, они вошли в коридор с разветвлениями, тут же свернув в одно из них.
— Ну вот, почти пришли, — сказал Семион Семионыч.
— Неужто живёт здесь кто, в темени и страстях таких ? — удивился Иван.
— Живёт, — усмехнулся Ванин спутник, и открыл перед Ваней неприметную дверь.
— И как… — только и успел произнести наш Ваня, да так и замолчал, окозавшись в просторной и уютной прихожей.
— Вот так, — усмехнулся проводник.
Теперь перед Ваней стоял высокий мужчина, с ниспадающими ниже плеч седыми волосами, длинной седой бородой, в одежде почти не изменившейся, но изрядно вытянувшейся под его рост и покрытой на месте швов ниточных какими то чудными знаками с серебряным отливом. «Как так то ?», — спросят многие, да я и сам бы спросил, если бы было кого. А поскольку я рассказ сказываю, то спросить мне некого. А любопытствующим ответствую так: не-е-е зна-амо мне енто. Есть конечно предположительность кой какая, но я же Вам не учёный какой то из телевизера, чтоб фантазиями бросаться, да тараканов в головных мозгах разводить. У меня тут Сказка серьёзная, а не балаган цирковой. Так то. Посему, примем случившееся как должное, с ведунами ентими и прочими Людьми волшебственными ещё и не такие выкрутасы приключаются, уж поверьте мне. Итак, стоят значить они в прихожей: Иван с открытым ртом, в который уже муха залететь целиться, и дворник в Волшебника обернувшийся. Но, наверное, надоело Волшебнику разглядывать устройство Ваниного рта и зубов его коренных, так как он сказал нашему парню голосом от которого и самому Шаляпину завидно бы стало:
— Ну, чего то Вы стоите, молодой человек, проходите уже. Будьте гостем моим.
И тут Ваня очнулся, пришёл в себя значить, закрыл рот, и собравшись с мыслями начал распрос хозяина подземельной жилплощади:
— Простите меня великодушно, — произнёс Иван, — так Вы, получается, не дворник вовсе ?…
— Почему же, и дворник тоже, — ответствовал Волшебник, — порядок наводить вокруг себя, двор мести в том числе, приятно любому здоровому головой человеку или людине… Но, ведь тебя не это интересует, не за этим ты сюда прибыл, ведь так, Ванюша?
— Так. — согласился Иван, — А Вы, получается и есть тот самый Ведун, которого я ищу?
— Догадливый, — усмехнулся Волшебник, — он самый. Но, прежде чем мы продолжим беседствовать, ты давай скидывай с себя верхнюю одежду да обувку уличную, вешалка вон в углу, там же найдёшь телогрейку да наступники войлочные для комфорту. И пошли уже, буду потчевать тебя стряпниной своей, небось проголодался с пути то… ну а ты пока расскажешь мне по-подробнее о кручине своей.
Так прошли они вместе в кухонку уютную, где Ваня и начал свой рассказ.
Рассказал, как познакомился он с девушкой, как жили они безбедственно и радостно, как ни с того ни с сего всё разрушилось у них в одночасье… и как уходя от Вани слова проклятия произнесла его любимая…
Слушал, значить, Ведун его не перебивая, a только освежая ароматный напиток в Ваниной кружке. И только когда парень завершил своё повествование, Волшебник произнёс с печалью в голосе:
— Бедная несчастная девушка…
Ваня аж чай пить перестал, в полном изумлении физиономии лица уставившись на Ведуна и попросил:
— Смилуйтесь дяденька, поясните пожалуйста, а то нет возможности разуметь слова Ваши…
И Волшебник пояснил.
— В цивилизациях ваших люди совсем в безпамятстве проживают, не все правда, находятся ещё те кто разумеют. В деревеньках далёких, да хуторах забытых осталися помнящие что да как в Мире Создателем обустроено… но таких всё меньше становится. А те, которые в современности родилися, да в школах и институтах всякого понаслушались, те совсем канонов не знают, словно дитятки полоумные вещи разные порою страшные не знамо творящие…
Семион Семионыч помолчал немного и продолжил:
— Вот и с твоей бывшей девонькой така же беда приключилася… Вот, скажи мне Ванюша, как так получается: о проклятиях разных поди многие слыхали, но употреблять их сильно не торопятся, на подсознании страх глубокий испытывают, самим им не понятный… И только дурёхи несчастные, палят словами страшными как из пулемётов, думая что наказывают проклинаемого, а им самим вроде как и ничегошеньки не будет…
— А разве по другому всё обстоит, — спросил слегка ошарашеный Ваня.
— Ещё как по другому, дорогой Ванюша… ещё как по другому… Вот представь себе театру, в котором кино гонют для потехи народной, что там происходит?
— Нууу… На экране истории разные актёры специальные разыгрывают…
— Хорошо. А что со зрителем происходит?
— Ничего…
— Вооот. А теперь представь обьёмный фильм, трёхмерный, там что происходит?
— Нууу, будто бы действо октёрское вокруг тебя творится…
— Тааак. А теперь представь, что можно ещё и запахи там разные ощущать, и прикосновения разные чувствовать, и если по мордам актёру заедут, то зритель всю боль прочувствует, а ещё и зубы потом собственные выплюнет… и синяки после кина останутся, и переломы… И чем ближе к экрану зритель, тем боль и ощущения сильнее… Как тебе такое представление?…
Так вот : тот кто проклинает, получает билет в самый первый ряд на кино про того кого он проклинает!… — закончил Волшебник.
Ваня молчал и только ошалело смотрел на Семион Семионыча.
Так прошло несколько минут.
Муха, наверное уставшая летать по комнате, села Ивану на нос. Тот рассеянно смахнул её, и видимо очнувшись из оцепенинияв, спросил Волшебника:
— Это что же получается… Бывшая моя больше меня теперь страдать будет?..
— А то !.. — в сердцах проговорил Семионыч, — Конечно, многое зависит от того, чего она тебе наплести успела. Ежелить болезню какую пожелала, то переболеет раза в два более твоего, ну иль вместе с родственниками своими свой недуг поделит… тут много вариациев присутствует… так сказать, индивидуально отдача распределяется для кажного случая … А вот если помимо хворей всяческих она с дуру ещё чего прихватила в пожеланиях, ну там род твой задела плохим словом, или близких, или (да оберегите Боги от подобного!!!) твои воплощения последующие, ну Жизни после смены Мерности, Смерти то есть, то тогда пиши пропало!.. В ентом случае не видать ни ей покоя, ни её родичам, ни детям её, не близким её ужо в этой Жизни и последующих тоже… а сколько тех Жизней пройти должно пока её же проклятия нейтрализуются и развеются, так то одним Богам ведомо…
— И… Иии… что же делать теперь то?.. — побледневший Иван еле слова выговаривал, будто его же язык его слушаться и перестал. А вы бы не испугалися штоли, когда Вам страсти такие вываливают?! Ваня то за помощью и поддержкою пришёл, можно сказать за избавлением, а тут оказывается всё ещё хуже, чем он себе в своих воображениях представлял… Так то.
Волшебник видимо заметив образ лица Ивана, споро налил водички в стакан и протянув парню молвил:
— Ванюша, ты это… эээ… погодь так волноваться то… а то неровён час Кондратий хватить могёт… Попей вот воды родниковой… да подыши поглубже…
Ваня попил водички, подышал глубоко и вроде как успокоился, а Семионыч тем временем продолжил:
— Переживания свои забудь теперь, потому как поздно переживать. Думать надобно как из ентой выгребной ямы выход найти. А он есть. Только вот скажи наперво, ты чего разволновался то так, неужто за свою бывшую так переживаешь?..
Иван смущённо потупил взгляд.
— Да ладно, — успокаивающе проговорил Волшебник,- Разве зазорно переживать за близкого человека, пусть и обидевшего тебя. Коль болит душа твоя, и безпокойство в ней живёт не за себя, а за другого, то проблема и не проблема уже…
— Как так? Непонятно что то… — теперь в лице парня и голосе его было удивление.
— А так. Кажися, знаю я решение твоей задачи, юноша…
— Так не тяните же! Скорее поясните же! — в голосе парня сквозило нетерпением и надеждой.
— Спокойно, спокойно… Экий ты безтерпеливый… — успокаивал Волшебник. А Иван не унимался:
— Не хочу зазря страдать и знать как будут страдать другие, пусть и не по моей вине, а собственной глупости!..
— Так вот я и говорю: ты успокой головушку свою, оторопи мысли буйные. Сейчас чаю на травах попьём, печения моего самоделанного, на меду замешанного поедим, да поговорим о том, что сделать тебе в скорести надобно будет…
С этими словами Семионыч встал, да стал на столе обновлять и чайник травами заправлять. И потекло время безспешно, и заструилась ручейком лесным беседа. И вот что поведал Ивану Семионыч:
— Когда то, не так уж и давно, Люди знали цену словам, что они изрекали. Знали, что слово сказанное словно письмо богам отправленное, что после посылу возврату не подлежит… потому пустое в безмолвии оставалось, и только порядок творящее озвучивалось… А после того как безумие да безпамятство в головах людских глупость породили, тут и начались непотрбства твориться…
Как и почему сие происшествие приключилося это уже другой сказ, и в другое время мы энти злоключения разберём. Сейчас же поговорим, как последствия безобразий этих нейтрлизовать, да на нет свести. Слава Создателю, Миры его многогранны и в многообразии безконечны. От следствие проистекает следующее: всяко действо можно с разных сторон проделать как во Времени так и в Пространствах…
— Что то я Вас не очень понимаю, — встрял Иван, — уж больно туманно для меня речи Ваши… уж простите меня безопытного в измышлениях подобных…
— Ничего, Ваня, — успокоил его Волшебник, — я всё тебе разъясню на примерах различных, и придёт тебе понимание. Ты только слушай внимательно, да запоминай.
— Хорошо, — согласился юноша.
И Семион Семионыч продолжил.
— От того какие цели преследуешь зависит и путь твой дальнейший, и действия надобные… впрочем сие и лохе понятно. Например, можно сойти тебе в другую вероятность твоего существования, где нет вовсе проклятия содеянного над тобою, только в этом случае выгода только тебе будет, а все остальные пойдут дальше через беды и горе самими же ими и накликанные…
Можно ещё к Богам обратиться…
— Так как же я смогу сделать то это?! — перебил Семионыча Иван, но тут же спохватился, — Простите великодушно меня нетерпеливого…
Но договорить он не успел, так как Волшебник мягко положил руку на Ванино плечо и успокаивающе произнёс:
— Знаю, Ваня, знаю. С Богами только Просветлённым говорить дано. Но… могут и простые человеки речи свои до Высших донести… опосредованно, с помощью предметов специально сотворённых… А ещё можно события вертануть и вкривь пустить колдунством специальным… В общем, решениев множество присутствует. Надо только тебе ясности для себя самого навести: чего же ты по настоящему желаешь.
Думал Ваня пару мгновений всего. И когда поднял глаза свои на Мага глядючи, лик его был серьёзен, я бы даже сказал… но не скажу, дабы не смущать возможно присутствующих дам. В общем, уверен Ваня был в намерениях и пожеланиях своих, оттого голос его был твёрд:
— Простите, Семионыч, повторяюся, только нет во мне сомнениев. Не желаю я сам страдать и смотреть на страдания некогда близких мне людей. Так то.
Волшебник смотрел на юношу испытываюшим внимательным взглядом.
— Хмм… — наконец проговорил Семионыч, — Тогдась, остаётся не так уж и много вариациев. С Богами беседу держать иль события вертануть. На первое больше времени потребно, на второе поменьше. Тебе как удобственней?
Маг хитро прищурил глаза. Но парень не смутился.
— А от какого варианту Мудрости добавится, чтоб в будущем глупостей на подобие случившейся избегать ? — спросил юноша.
— Ух ты! Какой смышлёный! Наперёд, значит думать наученый! Хорошо, очень хорошо, — довольно проговорил Волшебник, — Тогда будем первый вариант обсуждать и обговаривать…
И стал Семион Семионыч растолковывать Ивану, что нужно делать и какие вещицы для этого надобны будут. Текло время за беседою увлекательной, Ваня слушал и всё старательно запоминал. Ну а позже, когда оговорено всё подробно было, напуствовал Волшебник юношу к Мастерам, кои всё нужное для Ивана изготовить могут. Дальше же подробностей поведать нет возможности у меня, покуда разрешения на то отсутствуют, дело то очень личное, я бы даже сказал, интимное… Одно могу сообщить: всё у Ивана получилось, как он того желал.
Так то вот.
Почитал последние строки повествования нацарапанного мною, посидел немного, подумал. Вроде, всё что рассказать хотел, рассказал. Почувствовал как тепло завершённости и благоденствия растеклося по душе и прочим внутренним органам… Знать и взаправду желаемое изложил. Что ж, тогда пора труд свой заказчикам отсылать. Сказано сделано. А вскорести и ответ от Мастеровых прибыл. А было там вот что:
«Дорогой Сказочник.
Благодарствуем за продолжение трудов Ваших. Всё изложенное понравилось очень коллективу нашему. Можно, прямо таки сказать, что и вопросов никаких не возникло совсем. Но мы так не скажем, потому как енто лукавство и виляние будет. Более того, скажем прямо: есть у нас вопрос, маленький, но есть. Уж не обезсудьте, но енто так. Что ж, не будем тянуть кота за хвост и прочие гибкие места, и перейдём к волнительному. Сказка Ваша хороша, и финальность у неё хорошая… А вот в этом то вопрос и заключается! Ужо вторая сказка, и в ней всё хорошо завершается! Разве ж так бывает?! Это ж как диалоговое окно после форматирования… кто-то видел, но никто не верит. Уж простите любопытственнось нашу, разкомментируйте Вашу задумку несомненно мудрую, дабы стала она доступна синапсам нашим.
С Уважением и Надеждой на Понимание,
Мастеровые»
Если я скажу, что письмо Мастеров меня удивило, то совру. Подобного вопроса я ожидал. Ожидал… но позже. Рассказа так после четвёртого. Что ж, коли Люди раньше спрашать стали, то оно и к лучшему. Дальше Сказки сказывать намного легче будет. Оно ведь как случается: когда повествование к концу подходит, слушатель аль читатель хорошего завершения ожидает, а ведь енто не всегда правильно и не всегда Правда… В реалиях то так не бывает… нууу… бывает конечно, но не всегда и не часто… Так то.
Вобщем, не долго думая стал я накрапывать ответ Мастеровым. И выглядел мой ответ так:
« Уважаемые Мастера,
сразу скажу Вам, что очень рад за Ваше замечание! Своевременное, скажу я Вам замечание, товарищи! (Ээээ… чевой это я ?… Ну, да ладно) Да! Правда Ваша. Толика лукавства у меня имелась, рассказы добром завершалися, ибо как говорится «… былииины должны на позитиииве заканчиваться»… Но! Спешу заверить Вас, более такого не повторится! Коль читатель жаждет реалистичностей, то будет всё как в жизни: и небо в алмазах, и просветы с горошену!.. Короче, всем места мало будет… »
Так вот ответствовал я Мастеровым, сам же сразу приступил к исполнению своих «угроз»… А то и правда, раздобрился чегой то, того и гляди совсем окружающие расслабиться могут.
В общем, давайте ка вернёмся к моему повествованию, к предфинальной его стадии так сказать, там где Семионыч нашего Ваню спрашивал: «…мол, что хочешь то, косатик, чего по настоящему желаешь то…» Ну и так далее. Итак.
… И Семион Семионыч продолжил.
— От того какие цели преследуешь зависит и путь твой дальнейший, и действия надобные… впрочем сие и лохе понятно. Например, можно сойти тебе в другую вероятность твоего существования, где нет вовсе проклятия содеянного над тобою, только в этом случае выгода только тебе будет, а все остальные пойдут дальше через беды и горе самими же ими и накликанные… Можно ещё к Богам обратиться… Можно чары отворотные навести, порчу словесную снять, насланное отразить… Можно по праву свободы Воли, данной самим Создателем, от всего приобретённого отказаться : от худого, да и от хорошего тогда тоже… А ещё можно события вертануть и вкривь пустить колдунством специальным… В общем, решениев множество присутствует. Надо только тебе ясности для себя самого навести: чего же ты по настоящему желаешь?
Думал Ваня пару мгновений всего.
В общем, уверен Ваня был в намерениях и пожеланиях своих, оттого голос его был твёрд:
— Простите, Семионыч, только нет во мне сомнениев. Не желаю я сам страдать и смотреть на страдания близких мне людей. Нет моей вины в проявлениях глупостей людских. Пусть каждый сам несёт ответственность за содеянное им. И нечего перекладывать на плечи окружающих следствия безумных поступков своих. Так то.
— Хмм… — наконец проговорил Семионыч, — … Тогда вариациев совсем мало. Можно сказать, всего пару вариациев… и в обеих каждый останется при своём:
худое слово сказавший — с худым сам и жить будет, а без вины поруганный — так и будет без вины и без поругания. Как тебе такой расклад? Согласен?
— Согласен, — твёрдо сказал Иван, — Пусть каждый при своём останется.
— Да будет так! — проговорил Семионыч, и по комнате прошли вибрации, а вдалике завыли собаки, и птицы сорвались с деревьев, и закаркали вороны… может, ещё и тараканы в соседнем подъезде передохли, дело то такое… Волшебники они такие…
Как действо сие произошло, так лицо Ивана разгладилось, и из глаз напряжённость ушла. Это не осталось не замеченным Семионычем.
— Что, милок, отпустило? — спросил Волшебник.
— Отпустило, — ответил парень, — вот уж не знал, что так сильно слова проклятия придавить могут…
— Нууу, скажем, проклятие — это не только слова, — начал пояснять Знахарь, — это сложный многослойный образ, информационно-энэргетическое формирование…
— Ээээ… Чиво, простите, — прервал Семионыча Иван.
— Ой, извини Ванюша, увлёкся что-то, щас понятными тебе словесами расскажу. Понимаешь, ежелить дурная людина слова в волнении душевном скажет, ну то есть, с чувствами сильными, на эмоциях, да ещё в нужном порядке, да ещё и с верою в правоту собственную, то тогда слова перестают быть просто словами… а становятся они уже нечто цельным, самостоятельным, нацеленным на какой то конкретный объект, на человека например, в твоём случае — конкретно на тебя. А потом это «нечто» будет управлять поступками твоими, увлекать в какие либо события, а то и вовсе затянет в другое вероятностное пространство с безвариабельным током событий с заданным финалом… Ой, чегой это я опять… извини…
— Так это что получается то, сие кажный соорудить могёт? — перебил Семионыча Иван и тут же спохватился, — ээээ, простите…
— Нчего, Ваня, ничего, — успокаивающе проговорил Семионыч и продолжил, — Да, твоя Правда, почти каждый такое могёт.
— И как оградиться от таких напастей, всякими дурнями насылаемыми? Ладно сейчас Вы мне помощь оказали, а потом что?! Кажный раз к Вам прибегать что ли? У Вас поди и других дел хватает, нежели последствия слов всяких психов пустоголовых нейтрализовывать…
На что Волшебник отвечал:
— Опять твоя Правда, Ваня. Чтоб не случалися с тобой подобные оказии в будущем, научу ка я тебя защите от подобного зла. А пока осваивать сию науку будешь, поноси-ка амулет охранный Мастерами искушёнными изготовленный…
Говоря всё это, Семионыч вынул из сундука, стоящего в углу, диковинную продолговатую, наподобие тубуса, деревянную коробочку. Хитро как то что то в ней повернул, отчего она открылася. А в коробочке той, значить, лежали рядком всяческие Предметы, тускло поблёскивающие в лучиках света. Семионыч не спеша вынул один из ентих Предметов и протянул Ивану.
— Вот, держи Ваня, — проговорил Волшебник, — носи его так на теле, чтоб он был на уровне солнечного сплетения. Будет он защитою твоею и отражателем гадостных пожеланий со стороны твоих недругов и прочих нечаянных идиотов…
— Премного благодарен Вам за Помощь и за Подарок безценный… уж очень Вы меня выручаете, — ответил Иван, и тут же спросил:
— А скажите, Амулет охранный, что дарите мне, он кажному подойти могёт или только под мой случай сварганен?
— Каждому, — пояснил Семионыч, — Тут вот какое дело, Ваня, Предмет ентот от Человека не зависит и к Человеку не привязан, Амулет сам по себе щитом является, а уж кто етот щит на себя напялит вовсе без значения…
— Нуу, эт я так, из любопытственности спросил Вас, Семионыч. Уж очень Предмет сей отлеганию от Души моей безпокойств всяческих способствует, вот и хочется узнать о нём поболее…
Да, во Благо… Во Благо, Ваня, — с улыбкой проговорил Волшебник…
Много ещё слов благодарственных произнесено Иваном было, да и без лобызаний не обошлось, но всё рано или поздно заканчивается, вот и у Семионыча терпение закончилось… Устал Волшебник от благословного потока Иваниного и накормив-напоив парнишку отправил того восвояси, домой то бишь.